Кружевной веер - Страница 14

— Не сомневаюсь, со временем мы оба привыкнем и приспособимся друг к другу.

Диана понимающе улыбнулась:

— По-моему, вы имеете в виду, что со временем я научусь принимать ваше мужское превосходство.

Неожиданно для себя Гейбриел улыбнулся в ответ.

— А вы не согласны? — спросил он.

Она покачала головой:

— Я не верю, что вы хотя бы чуть-чуть превосходите меня лишь потому, что вы мужчина. Да и по характеру своему я не способна на рабское, беспрекословное подчинение.

После знакомства с Дианой Гейбриел понял: меньше всего ему хочется, чтобы жена беспрекословно и рабски подчинялась ему. Когда около недели назад Гейбриел делился с Озборном и Блэкстоуном своими планами, он заверил друзей, что женится лишь по необходимости и по расчету. Во-первых, он решил расстаться с холостой жизнью потому, что ему, носителю графского титула, нужна жена, а во-вторых, из чувства долга по отношению к сестрам Коупленд, оставшимся после внезапной смерти отца без средств к существованию. В этом случае Гейбриел, естественно, рассчитывал обрести покорную жену, которая будет беспрекословно ему подчиняться. Но вчера, разглядев огонь, таящийся под холодной внешностью Дианы, Гейбриел осознал, что, по крайней мере в брачной постели, покорности ему совсем не хочется!

— Что такое, милорд? — Диана пытливо взглянула на него, так как молчание затянулось. Неужели она сказала слишком много? Или чересчур откровенно проявила свой характер? Она искренне верила, что будущему супругу лучше заранее узнать ее недостатки, чем совершать неприятные открытия после свадьбы! Но может быть, она была непозволительно откровенна? — Наверное, я могла бы… скажем, несколько подавлять свою потребность в независимости.

Глаза его сверкнули.

— Уверяю вас, я не потребую от вас, чтобы вы подавляли свои естественные порывы, — ответил он, кивком отпуская Соумза. Дождавшись, пока дворецкий выйдет, он продолжил: — Диана, я ожидал, что в браке в лучшем случае буду скучать, — и вот теперь с облегчением понял, что в нашем с вами случае дело будет обстоять совсем не так.

Она наградила его изумленным взглядом:

— А может быть, вам не следует торопиться и найти себе жену, которую вы полюбите?

— Любовь! — хмыкнул Гейбриел.

Диана поразилась, как ему удалось вложить такую бездну презрения в единственное слово.

— Вы не верите в любовь? — осторожно осведомилась она.

Он презрительно изогнул верхнюю губу:

— Моя милая Диана, я узнал, что любовь способна надевать самые разные маски — и все они фальшивые.

Она понимала, в чем причина такого цинизма. В прошлом Гейбриела подвергли настоящему остракизму по ложному обвинению в том, что он якобы соблазнил и бросил невинную девушку. Интересно, любил ли он ее до того, как она решила его обмануть? Пожалуй, Диана сочувствовала своему жениху и в чем-то даже разделяла его отношение к любви.

Малком Касл ведь тоже обманывал ее, уверяя, что до сих пор ее любит, хотя и собирается жениться на другой!

Она вздохнула:

— Наверное, вы правы и прочнее всего именно вроде нашего, в основе которого не лежит такое неуловимое и переменчивое чувство, как любовь.

Услышав в голосе Дианы печальные нотки, Гейбриел нахмурился. Его невеста очень красива и молода, ей всего двадцать один год. Не рановато ли для столь практичного подхода к любви и браку? Впрочем, пример собственных родителей и предательство бывшего поклонника наверняка способствовали развитию подобных воззрений. В конце концов, самому Гейбриелу исполнилось всего двадцать лет, когда ему преподали жестокий урок!

— Что совсем не подразумевает… — подойдя к ней, он взял ее за руку и без труда поднял на ноги, — наша семейная жизнь будет лишена иных… радостей, способных возместить отсутствие любви.

Поняв, что он снова собирается ее поцеловать, она изумленно захлопала ресницами:

— Но… милорд, сейчас всего девять утра!

Гейбриел запрокинул голову и расхохотался:

— Дорогая моя, надеюсь, вы не будете налагать временные ограничения на то, когда и где мне изъявлять вам свою благосклонность?

Диана вспыхнула. В самом деле, Гейбриел Фолкнер вряд ли позволит кому бы то ни было хоть в чем-то себя ограничивать! Как же его нетерпение и пыл не сочетаются с рассказами тетушки Хамфриз о семейной жизни! Тетка внушала ей, что муж и жена, как правило, в течение дня занимаются каждый своими делами. Муж просматривает счета, почту, ездит в свой клуб. Жена же ведет дом: составляет меню, отвечает на письма, принимает гостей и сама ездит в гости, а в свободное время вышивает или читает. Вечера супруги, как правило, проводят вместе, либо дома, либо в гостях, а затем возвращаются домой и расходятся по своим спальням. Одну, а иногда две ночи в неделю супруги проводят вместе, и тогда обязанность жены — исполнять все прихоти своего мужа. На вопрос Дианы о том, что у мужа за прихоти, тетушка Хамфриз ответила весьма уклончиво. Она намекнула на некие мужские «потребности», которые жена должна удовлетворять «молча и не жалуясь»…

К счастью, Диана немного представляла, какими могут быть эти «потребности»; ее отец разводил в хэмпширском поместье оленей. Девушка полагала: то, что происходит между мужем и женой в супружеской постели, не очень отличается от процесса совокупления животных. Ничего удивительного в том, что тетка предпочла не обсуждать с ней столь недостойное занятие!

Впрочем, тетка Дианы ни разу не обмолвилась о том, что муж — или, в их случае, жених — имеет обыкновение целовать свою нареченную и днем, особенно так, как вчера… При воспоминании о вчерашнем поцелуе Диана густо покраснела и расправила плечи: